Отар Кушанашвили: все, кроме гомосексуализма и скотоложества

Наш сегодняшний герой многолик – он выступает во всевозможных качествах и на радио, и на телевидении, и даже на эстраде. Его поведение вызывающе, юмор более чем странен, он эпатажен и экспрессивен. Он отталкивает и притягивает одновременно, не переставая вызывать интерес и у своих многочисленных поклонников, и у недоброжелателей. Знакомьтесь – Отар Кушанашвили.

РОЛ: В "Больших людях" вы частенько спрашиваете своих оппонентов о самоиронии. Вам импонирует это чувство в людях? Насколько самоирония свойственна вам?

Отар Кушанашвили: Благодарение небесам и моим родителям, которые внушили мне и моим многочисленным братьям и сестрам, что самоирония – одно из генеральных качеств любого человека. Без самоиронии человек неполон. Мама в особенности внушала нам, что без улыбки ничего в жизни не получится. То заслуга моей мамы. Самоирония, кажется, мне свойственна. Я позволяю людям относиться к себе с юмором, у меня нет никаких иллюзий относительно своей ценности в контексте мировой культуры, я сам смеюсь над собой гораздо чаще, чем остальные люди. Хотя в последнее время сотрудник Европы Плюс Рома Марченков смеется надо мной гораздо чаще, чем я сам над собой. Мне кажется, что это главное мое качество. Когда оно пропадет, мне будет уже незачем жить.

РОЛ: Эпатаж занимает большую часть вашего имиджа. Не боитесь ли вы "перегнуть палку"?

ОК: Боюсь. На дружественном Европе Плюс канале СТС выходила программа «Большой куш», там я как раз "перегнул палку". Общественность не поняла моих попыток эпатировать с помощью хулиганства, а в моем случае хулиганство – очень специфическое, я не принял во внимание, что люди воспитаны на другом юморе. Я им казался типом кощунственным, в то время как я сам думал, что я вполне ироничен и дозированно омерзителен. Я "перегнул" там палку и каюсь. Несколько уроков, преподнесенных мне карьерой за последнее время, сделали этот вопрос для меня очень актуальным. Я думаю над тем, как эпатировать, чтобы не заходить слишком далеко.

РОЛ: Довольно часто, участвуя в различных передачах, вы позволяли себе крепкие словечки. Насколько это бывало действительно необходимо? Не испытывали ли вы после чувство вины, ведь вы таким образом подводили совершенно неповинных людей, продюсеров, например?

ОК: Иногда это было совершенно ни к чему. Я, как человек в высшей степени эмоциональный, позволял себе эти словечки, о чем задним умом жалел. Но я исходил из благих побуждений: придать своему выступлению, длинному или короткому, бОльшую выразительность, использовал это как дополнительную краску для расставления акцентов. Но иногда - согласен, что иногда это было совершенно не нужно. Я знаю множество случаев – от посещения программы «Принцип Домино» до бесед в «Больших Людях» на Европе Плюс – когда употребление таких слов было совершенно неоправданно. Признаю.
Что касается второго вопроса – я по-крупному подвел сотрудников программы «Большая стирка» на последнем конкурсе Евровидение - я позволил себе крепкое словцо, и людей наказали из-за меня. Я ходил каялся, принес извинения всем, включая ведущего Андрея Малахова. И считаю, что это самый яркий случай, когда не нужно было так выражать свою мысль, потому что я действительно подвел людей, незнакомых мне в большинстве своем. То, что их наказали - на моей совести. Надеюсь, что впредь я буду более осмотрителен.

РОЛ: Слушая ваш эфир на радио, создается впечатление, что вы симпатизируете абсолютно всем своим собеседникам. Насколько часто эта симпатия бывает искренней?

ОК: Мне говорили даже самые близкие люди, что я разговариваю со всеми, выказывая им симпатию, иногда ничем не подкрепленную в ходе беседы. Иногда эта симпатия бывает неискренней. Если говорить о радио как о части большого шоу-бизнеса – это бизнес, в котором нужно играть по правилам, потому что ты солдат большой армии.
В «Больших Людях» симпатия не всегда искренняя, но ты добиваешься своей цели, ты хочешь расположить к себе собеседника, чтобы он отвечал на вопросы. Тогда ты прибегаешь к определенным приемам, чтобы человек почувствовал, что ты ему дорог. Это часть моей работы – вызвать интерес у сидящего напротив человека быть со мной искренним. Иногда я искусственно изображаю симпатию. Это требование циничной профессии.

РОЛ: Насколько вы зависимы от наркотика под названием СМИ? Если вы что-то читаете, смотрите, слушаете, вас подстегивает профессиональный интерес или это одна из составляющих вашего досуга?

ОК: Только профессиональный интерес. Я бы хотел, чтобы чтение, просмотр или прослушивание разных газет и каналов было бы частью моего досуга, но это исключительно профессиональная работа. Мне интересны новый номер "Собеседника", мне интересны статьи в газете «Известия» молодого журналиста Мунипова, мне интересно, как ведет новую передачу Дмитрий Дибров. И мне интересно это в разрезе того, как я выстраиваю собственную карьеру.
В загородном шикарном особняке я утомляю всех домашних тем, что листаю журналы, не для того, чтобы отдохнуть, а чтобы посмотреть как выстроен номер, что написано в колонке редактора, в чем основная тема. Никакого досуга нет. Это часть профессии.

РОЛ: Считаете ли вы себя человеком сильной воли? Можете ли припомнить когда ваша воля сильно выручила или подвела вас?

ОК: Я себя считаю человеком, может быть, не сильной воли, но воли выше среднего. Все 10 лет в Москве без этой воли я бы не смог выживать. У меня был период, когда на ТВ-6 пришла новая команда, сняли все мои программы, мне перекрыли все клапаны. У меня была программа «Планетарий» на Европе Плюс, которая преобразилась в «Большие Люди». Тогда нужно было проявить волю.
Подобная ситуация у меня сейчас. Закрыта программа на СТС. На Муз-ТВ тоже у моей программы были низкие рейтинги, и я сам попросил ее снять, понимая, что бессмысленно появляться на экране ни к чему. Осталась только вера в то, что я получу крупную роль в каком-нибудь голливудском блокбастере или запишу беседу, как мы записали для «Больших Людей» пространное интервью с губернатором Санкт-Петербурга Яковлевым. Такие прорывы – гарант того, что что-нибудь обязательно случится. Без воли на этой территории, журналистско-публицистической, делать вообще нечего. Я видел многих людей, вообще лишенных воли, и они ломались. Я знаю людей много талантливее меня, которые ушли в никуда, употребляя наркотики, алкоголь. Я тоже люблю выпивать, но умею четко разграничивать территорию рабочую с территорией приватной, когда можно немного расслабиться. Это достигается только с помощью силы воли, помноженной на чувство юмора.

РОЛ: Создается впечатление, что вы очень большое внимание уделяете материальному благополучию. Растут ли ваши потребности с годами? На что бы вы могли пойти ради больших денег?

ОК: Очень большое внимание. Потребности растут не у меня, а у моей семьи. Недавно я занимался калькуляторским искусством и подсчитал, что, если бы не мое семейство, я бы уже мог одалживать денег Робби Уильямсу. Лично у меня потребности не растут. Я хочу, как говорит Энди Гарсия, чтобы денег было ровно столько, чтобы не унижаться. На что бы я мог пойти ради больших денег? Если эти деньги нужны родителям, я бы мог пойти на все, включая невероятные унижения. А если нет форс-мажора, я пошел бы на все, кроме гомосексуализма, предательства близких людей и скотоложества, как смеется моя мама.

РОЛ: Век вашего героя, в профессиональном аспекте, не очень долог. Задумывались ли вы над тем, чем будете заниматься через, допустим, 20-25 лет?

ОК: Нет, не задумывался. Потому что я предрасположен к паническим настроениям. Мне кажется, что через 20-25 лет дело будет худо. Мой век действительно недолог. Век локальный, и я должен успеть обеспечить себя и всех вокруг. Это вопрос очень актуальный. Я не знаю, что я придумаю, чтобы продлить свою профессиональную жизнь. Но я не задумываюсь об этом, потому что мне, откровенно говоря, страшно.

РОЛ: Доставалось ли вам когда-нибудь по национальной линии?

ОК: Мне нет. Я в маму, а мама не ярко выраженная грузинка, мне повезло. А всем остальным родственникам доставалось, и я неоднократно участвовал в том, чтобы разрешить их конфликты с правоохранительными органами и местным населением. А чтобы лично у меня были унижения по этой части – никогда. Еще надо иметь в виду, что я умею ладить с любыми людьми, даже не расположенными ко мне. Если уж совсем от человека исходит неприязнь, я с ним просто не общаюсь.

РОЛ: Как вы относитесь к тому, что сейчас происходит у вас на родине? Могли бы вы вернуться туда сейчас, в не самые лучшие для Грузии времена?

ОК: Мог бы, если бы мог применить себя и помогать своей семье. У меня никаких предубеждений против возвращения нет, но туда возвращаться некуда. Все представляет собой пепелище. Я не очень хорошо отношусь к правящему в Грузии режиму. Думаю, что давно назрел вопрос о смене руководства, нужна "свежая кровь", нужны яркие молодые политики. Но я никак не могу повлиять на это. Я сужу о ситуации в Грузии по тому, что мне рассказывают мои родители, которые очень болезненно это переживают. Они патриархальные люди и не хотят переезжать в Москву, там их родина. Они хотят жить до конца дней там, говорят, что плохо, что, возможно, при другом человеке было бы лучше.

РОЛ: Ощущаете ли вы на себе ход времени? Что напоминает вам о том, что вы становитесь старше?

ОК: Я ощущаю на себе ход времени. Известно, что грузины, кавказцы стареют быстрее, чем все остальные. Это наше физиологическое свойство, я ощущаю это на себе. Я катастрофически быстро становлюсь старше. И катастрофически быстро растут дети, которых я наплодил. Они растут на моих глазах до гулливерских высот каждый день. У меня возникает панические чувства. Но я не боюсь, я смотрю на своих любимых Рамазотти, Гарри Барлоу и надеюсь, что у меня хватит умения так же становиться старше.

РОЛ: Когда Остап Бендер ознакомился с жизнью Александра Корейко, он потерял веру в человечество. Как вы относитесь к людям? Можно ли, по-вашему, действительно любить себе подобных?

ОК: Я не самый большой гуманист. Но когда я работал на ТВ-6 с Иваном Демидовым, он упрекал меня, что я чересчур эгоистичен и всегда мне говорил: "Люби людей, люби людей!" Он меня изводил этим призывом. Я с годами понимаю, что он прав. Но у меня, к сожалению, плохо получается это делать. Но любить можно и нужно, обязательно.

РОЛ: Кем вы хотели стать в детстве? Оправдали ли вы надежды своих родителей?

ОК: Я хотел стать тем, кем стал. Я хотел стать пишущим или говорящим персонажем. У меня не было никаких мечтаний относительно космонавтики или покорения морских просторов. Почему не знаю… Я превзошел надежды моих родителей, считавших, что я невзрачный, немощный, не способный к большой жизни паренек. И, конечно, они не могут прийти в себя до сих пор. А с каждым годом это усугубляется, потому что с каждым годом я обставляю их жизнь все лучше и лучше. Они на меня не рассчитывали, они думали, что я все время буду жить при них. Но оказалось иначе.

РОЛ: Как должна выглядеть женщина вашей мечты? Какими чертами характера она должна обладать?

ОК: Она может не быть украшением обложки глянцевого журнала. Она должна обладать чувством юмора и терпением. Та барышня, которая очень давно со мной, обладает и теми, и другими качествами, но я очень много работал над тем, чтобы они у нее были. Я вел большую воспитательную работу. С годами отношения все крепче и крепче, потому что она понимает, в каком ужасе я участвую и чего мне стоит, чтобы она год от года выглядела все лучше и не думала ни о каких проблемах. В последнее время я начал придираться к улыбкам. Если девушка редко улыбается – меня это настораживает сразу.

РОЛ: Не собираетесь ли вы удивить своих поклонников переходом в неожиданное амплуа, например, стать эстрадным певцом, актером и т.д.?

ОК: Актером я уже стал. Недавно снялся в «Каменской-3» в роли главного редактора желтого журнала, который пишет пасквили на звезд шоу-бизнеса. Я играю подонка, мерзейшего персонажа, но надеяться на то, что режиссер дал бы мне роль приличного человека, не приходилось с самого начала. Но эстрадным певцом я становиться не собираюсь. Как сказала бы моя мама, я еще не выжил из ума.