О Земфире написали книгу

Кто бы мог подумать, что рок-звезда Земфира станет при жизни практически мифологическим персонажем? Примером тому станет книга о певице, которая готовится к выпуску в питерском издательстве "Комильфо".

История произведения «Рассказы о Земфире, поклонниках и рыбках» не типичная. Издательство разыскало автора этого романа Ивана Шипнигова в недрах Всемирной паутины. У писателя был очень занятный блог, в котором он на манер знаменитого интернет-злодея Мистера Паркера сочинял рассказы о жизни певицы, и предложило выпустить книгу.

Как признается сам автор книги о Земфире, в своем блоге он обыгрывал истории из жизни звезды, которые активно обсуждаются в среде ее поклонников. Но лично с Земфирой Шипнигов не знаком. Поэтому и расценивает свой труд исключительно как художественное произведение.

"КП" приводит небольшой рассказ из скандальной книги, которая в ближайшее время появится на прилавках книжных магазинов Москвы и Санкт-Петербурга.

"Однажды Земфира Рамазанова инкогнито посетила официальную церемонию открытия «Евровидения–2009». Певица села рядом с музыкальным обозревателем газеты «Коммерсант» Борисом Барабановым, который заранее занял для певицы место. Бодро оглядев пышный зал и еще более пышных гостей и участников конкурса, певица наклонилась к журналисту и осторожно шепнула:

— А кто все эти люди?
Барабанов от неожиданности кашлянул и начал вполголоса объяснять Земфире, что сегодня будет происходить.
— Сегодня выступают победители прошлых лет. Это такая традиция, «Евровидение» вспоминает своих прошлых участников. Говорят, что ожидается выступление самой Лиз Ассиа, победительницы самого первого "Евровидения", которое состоялось в 1956-м году…

Сидящие спереди люди начала оборачиваться на шепот Барабанова, и тот замолчал. Земфира сделала вид, что это не она.

Начало шоу приближалось. Земфира снова нагнулась к Барабанову и спросила:

— И Билан будет, значит? В майке?
— Не знаю, в майке или нет! — всплеснул руками Барабанов, так что сидящие спереди снова обернулись. — Будет еще Алсу, «Тату», Анастасия Приходько…

— А «Мумий тролль» будет? — вдруг спросила Земфира.
— Не знаю.

— А они все петь сейчас будут, да?
— Не знаю! — снова всплеснул руками Барабанов и сделал страшные глаза, и сидящие спереди снова обернулись, причем выражения их лиц становилось все более недовольным.

Земфира снова сделала вид, что она — это не она и что она вообще никого тут не знает.

Сидящие впереди успокоились, и тогда Земфира достала из сумки бутылку вина и толкнула коленом Бориса Барабанова:

— Где же кружка.
Барабанов покосился на бутылку, затем взял себя в руки и с достоинством ответил:
— Я на работе.

Земфира нагнулась и немного отпила из горлышка.

— Зачем вам здесь вино?! — вдруг горячо шепнул музыкальный обозреватель газеты «Коммерсант». — Это же «Евровидение»!

— Потому и вино, что «Евровидение». Чтобы не скучно было, — еще раз нагнулась к бутылке Земфира, и на этот раз обернулись сидящие не только спереди, но и с других сторон, причем к недовольству на их лицах на этот раз примешивались подавленные желания и неясная тревога.

Минуту Земфира снова сидела с независимым и конспиративным видом.

— Я знаете зачем пришла, — опять наклонилась к Барабанову Земфира. — У меня отпуск, я хочу вылезти из шкуры рок-звезды и почувствовать себя простым человеком. «Евровидение» — это ведь прекрасный способ проникнуться настроениями и вкусами современного обывателя…

Рассуждая таким образом, Земфира еще раз отпила из горлышка, причем на этот раз она забыла наклониться. Все снова обернулись. Стремясь исправить положение, Земфира спросила у Барабанова:

— Так стаканчика у вас нет, случайно?

Вокруг все возмущенно зашикали. Музыкальный обозреватель газеты «Коммерсант» Борис Барабанов отсел на одно место влево. Земфира снова сделала вид, что это не она и что она вообще никого здесь не знает, и стала смотреть на сцену. Ей было непривычно.

В Москве начиналось "Евровидение–2009"".

"Однажды Земфире Рамазановой позвонил Андрей Макаревич.

— Да? — удивленно сказала в трубку певица, не ожидая такая звонка.
— Привет! — чуть смущаясь, заговорил Андрей Вадимович. — У меня к тебе есть одна небольшая просьба…

— Трибьют? — испуганно перебила Земфира.
— Откуда ты знаешь? — насторожился Макаревич.

— Так вы же это… Вы ни с чем другим и не звоните, одни трибьюты на уме, — сказала госпожа Рамазанова и коротко, простодушно рассмеялась.
— Кто это — мы? — не понял Макаревич.

— Ну — вы.
— Кто — мы?

— Ну… вы…
— Кто? Мы?!

— Ну вы, патриархи, классики, динозавры! — не сдержавшись, воскликнула певица и тут же прикрыла рот рукой, но, почувствовав, что терять нечего, добавила: — Русский рок, в общем.
— Аа, — настороженность Макаревича сменилась скукой. — А кто у тебя еще просил трибьют?

— Сначала Кинчев донимал, потом Бутусов приходил. Теперь вот вы. Потом, наверное, БГ позвонит.
— Шевчук… — зачем-то рассеянно добавил Макаревич, думая о чем-то своем.

— Не надо, — в свою очередь насторожилась Земфира.
Секунду музыканты молчали.
— Так что, возьмешь песню? Сорок лет, большая дата. Будут все.

— Кто — все?
— Ну — все.

— Кто — все?
— Ну все! Все будут! Русский рок! Весь!

— Аа, — протянула Земфира. — Знаешь, у меня идея появилась. Я знаю, как нужно сделать.
— Как же? — обрадовался Макаревич.

— Я уже пела вашу песню. Достаньте запись, и все. В интернете сейчас все есть.
Макаревич оторопел.
— Какую песню? Когда?

— А помнишь «Смак»? Давно-давно это было. Я еще тогда хлеб порезала.
Андрей Вадимович отнял от уха телефонную трубку и посмотрел на нее, убеждаясь, что определитель номера обозначил собеседницу именно как Земфиру.
— И что? Взять древнюю запись, где полприпева на кухне под гитару спето? — ошеломленно спросил Макаревич.

— Ну а что, — начала деловито рассуждать Земфира. — Голос почистите и сведете с фонограммой. Повторите пару-тройку раз. Сейчас же техника разная есть. И потом, вашим фэнам такое как раз понравится, я думаю. Кухня, гитара, в два голоса. Импровизация. Романтика! Русский рок!

Макаревич еще раз отнял от уха мобильник и взглянул на его экран. Не поверив, он молча выключил связь и посмотрел в окно.

Москва успела постареть за эти несколько лет. Но птицы летали так же. Все равно".